8-800-100-30-70

Страшные абортные бабки

28.07.2021

О запрете абортов в нашей стране говорят уже не первое десятилетие.

Аргументы приводятся самые разные, но можно выделить один, повторяемый как мантра. Мол, стоит только запретить законодательно - как тут же приветливо распахнут свои двери грязные подвалы, где грязные «бабки» грязными ручищами начнут в промышленных масштабах проводить нелегальные аборты.

Возьмём для примера позицию Владимира Познера:

Но я категорический противник запретов абортов. Почему? Да потому что все равно их будут делать, но не легально, а у каких-нибудь бабок или сами себе с помощью вязальных спиц – и будут умирать.

Обсуждать вероятность само-абортов с помощью вязальных спиц мы сейчас не будем (фантастика – это отдельный жанр, на любителя).

А вот на «бабках» остановимся поподробней.

Итак, где находятся истоки панического страха перед «бабками»?

После долгого изучения первоисточников, полагаем, что в советской школе, а именно в школьной программе по литературе. В старших классах в то время (уж не знаю, как сейчас) изучался «Тихий Дон» Михаила Шолохова, где есть описание последствий работы «бабки».

Напомним предысторию: фактически брошенная мужем Наталья, жена главного героя романа Григория Мелехова, решает сделать аборт и обращается к «бабке».

Классику надо знать, потому вспомним этот эпизод:

Я вам хочу про одно сказать... Буду я с Григорием жить или нет, пока неизвестно, но родить от него больше не хочу. Ишо с этими не видно, куда прийдется деваться... А я беременная зараз, маманя...


— И давно?


— Третий месяц.


— Куда ж от этого денешься? Хочешь не хочешь, а родить придется.


— Не буду, — решительно сказала Наталья. — Нынче же пойду к бабке
Капитоновне. Она меня от этого ослобонит... Кое-кому из баб она делала.


— Это — плод травить? И поворачивается у тебя язык, у бессовестной?

…………………

Бледная как смерть Наталья, хватаясь за перильце, тяжело всходила по крыльцу. Полный месяц ярко освещал ее осунувшееся лицо, ввалившиеся глаза, страдальчески изогнутые брови. Она шла покачиваясь, как тяжело раненный зверь, и там, где ступала ее нога, — оставалось темное кровяное пятно. Ильинична молча обняла ее, ввела в сенцы. Наталья прислонилась спиной к двери, хрипло прошептала:


— Наши спят? Маманя, затрите за мной кровь... Видите — наследила я ...


— Что же ты с собой наделала?! — давясь рыданиями, вполголоса воскликнула Ильинична. Наталья попробовала улыбнуться, но вместо улыбки жалкая гримаса исказила ее лицо.


— Не шумите, маманя... А то наших побудите... Вот я и ослобонилась.
Теперь у меня душа спокойная. Только уж дюже кровь... Как из резаной, из меня хлыщет... Дайте мне руку, маманя... Голова у меня кружится. Ильинична заперла на засов дверь, словно в незнакомом доме долго шарила дрожащей рукою и никак не могла найти в потемках дверную ручку.

…………………….

Наталья с трудом подняла голову, сказала:


— Сымите с кровати чистую одежу... Постелите мне дерюжку... Все одно измажу...


— Молчи! — приказала Ильинична. — Раздевайся, ложись. Плохо тебе?
Может, воды принесть?


— Ослабла я... Принесите мне чистую рубаху и воды. Наталья с усилием встала, неверными шагами подошла к кровати. Тут только Ильинична заметила, что юбка Натальи, напитанная кровью, тяжело обвисает, липнет к ногам. Она с ужасом смотрела, как Наталья, будто побывав под дождем, нагнулась, выжала подол, начала раздеваться.


— Да ты же кровью изошла! — всхлипнула Ильинична. Наталья раздевалась, закрыв глаза, дыша порывисто и часто.

………………………

Пока кипятили воду, фельдшер вышел в кухню. На немой вопрос старика безнадежно махнул рукой:


— К обеду отойдет. Страшная потеря крови. Ничего нельзя сделать! Григория Пантелеевича не известили?


Пантелей Прокофьевич, не отвечая, торопливо захромал в сенцы. Дарья видела, как старик, зайдя под навесом сарая за косилку и припав головой к прикладу прошлогодних кизяков, плакал навзрыд.


Фельдшер пробыл еще с полчаса, посидел на крыльце, подремал под лучами восходившего солнца, потом, когда вскипел самовар, снова пошел в горницу, вспрыснул Наталье камфары, вышел и попросил молока. С трудом подавляя зевоту, выпил два стакана, сказал:


— Вы меня отвезите сейчас. У меня в станице больные и раненые, да и быть мне тут ни к чему. Все бесполезно. Я бы с дорогой душой послужил Григорию Пантелеевичу, но говорю честно: помочь не могу. Наше дело маленькое — мы только больных лечим, а мертвых воскрешать еще не научились. А вашу бабочку так разделали, что ей и жить не с чем... Матка изорвана, прямо-таки живого места нет. Как видно, железным крючком старуха орудовала. Темнота наша, ничего не попишешь!

Отдадим должное литературному таланту Михаила Шолохова, но...

Во-первых, это художественное произведение.

А во-вторых – речь в романе идёт о 1919-ом годе. Гражданская война в России и на Дону в разгаре. Мы же не принимаем важные для страны решения, например, в области сельского хозяйства - на основании «Поднятой целины» того же Шолохова. И сегодняшнее взаимодействие с блоком НАТО не строим по прочтении «Войны и мира» Льва Толстого.

Ведь уже в 1920 году ситуация меняется, в связи с выходом Постановления Наркомздрава и Наркомюста РСФСР «Об охране здоровья женщин». Интересный факт - документ уже 101 год действующий, его никто не отменял, он до сих пор находится во всех информационно-правовых системах. Постановление можно смело назвать направленным против «бабок», что очевидно из преамбулы:

За последнее десятилетие как на Западе, так и у нас возрастает число женщин, прибегающих к прерыванию своей беременности. Законодательства всех стран борются с этим злом путем наказаний как для женщины, решившейся на выкидыш, так и для врача, его произведшего. Не приводя к положительным результатам, этот метод борьбы загнал эту операцию в подполье и сделал женщину жертвой корыстных и часто невежественных абортистов, которые из тайной операции создали себе промысел. В результате до 50% женщин заболевают от заражения и до 4% из них умирают.

В тексте документа аборты трижды названы «злом», сказано, что предвидится (с торжеством социализма) постепенное исчезновение этого явления. В итоге социализм так и не восторжествовал, предвидение не оправдалось, а закон так и остался действующим …

Вернёмся к тексту постановления:

I. Допускается бесплатное производство операции по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, где обеспечивается ее максимальная безвредность.

II. Абсолютно запрещается производство этой операции кому бы то ни было, кроме врача.

III. Виновные в производстве этой операции акушерка или бабка лишаются права практики и предаются Народному Суду.

IV. Врач, произведший операцию плодоизгнания в порядке частной практики с корыстной целью, также предается суду.

Логика конечно странная, напоминает нам раздающиеся в последние годы (в частности, в ООН) голоса о том, что с наркоманией бороться не надо, это бесперспективно, потому давайте легализовать все виды наркотиков. Так и здесь – давайте максимально безвредно убивать 100% приговоренных к аборту детей, чтобы с 4% матерей всё было хорошо…

За сто лет немало поменялось, в частности: в 2014 показатель материнской смертности при родах достиг в Российской Федерации абсолютного исторического минимума — самой нижней отметки за всю историю страны. Он составил 10,8 на 100 тыс. родов.

Речь уже не о 4% - а о 0,01% - чувствуете разницу?

Советская власть умела добиваться безусловного выполнения своих законов, иногда очень жёстко. Например, декретом 1918 года ликвидируются сословия и гражданский чины – дворянское, купеческое и т.п. – и тут же все становятся друг другу гражданами и товарищами.

Представить себе в СССР 20-х годов дворянина или титулярного советника, к которому с поклоном обращаются «Ваше превосходительство», а он привычно отвечает на приветствие кивком – абсолютно невозможно. Или годы «великого перелома», индустриализация страны и ликвидация кулачества (зажиточных крестьян) как класса. Опять же – представить себе в советском колхозе 30-х годов кулака, зажиточного крестьянина, с собственными полями, сельхозтехникой, стадами скота, с работающими на него по найму батраками – нечто из области фантастики.

Часто требования закона касалось и куда меньших по масштабу действий.

В тюрьму реально было попасть за прогул или опоздание на работу на 15 минут, особенно в военное время. За поднятые с земли, после уборки урожая, несколько колосков. За вынесенную с работы катушку ниток, что также расценивалось как "хищение социалистической собственности".

В протоколах тогда писали "имея преступный умысел, похитила 200 метров пошивочного материала", видимо, "катушка ниток" звучало как-то не солидно. Александр Солженицын сел в тюрьму, и надолго, за то, что в частной переписке назвал Сталина «Хозяином», и в «Архипелаге ГУЛАГ» есть целая глава, посвященная поводам для ареста: рассказанный анекдот, неосторожное слово, иностранная зажигалка и т.п.

И если уж советская власть в 1920 году решила покончить с «бабками», промышлявшими подпольными абортами – она с ними покончила. Уже в 30-х годах достоверных сведений о них почти нет. И я никогда не поверю, будто за лишнее слово во фронтовом письме или катушку ниток реально сажали, а «бабок» за подпольное производство абортов – нет.

«Бабки» просто исчезли как класс.

Но вернёмся к цифрам, якобы доказывающей правоту точки зрения Владимира Познера:

Хотите цифры? Пожалуйста. В 1935 году, до запрета абортов, в городах СССР от прерывания беременности умерла 451 женщина. В 1936 году, когда запретили аборты, умерли вдвое больше – 909, а в 1940 году в десять раз больше – 4000.

Для начала определимся с порядком цифр. Для двухсотмиллионного (на тот момент) народа 451 смерть – это много или мало? Калькулятор показывает нам 0,0002%. Соответственно 4 000 человек это 0,002% населения. А теперь обратимся к нашему времени, нас ведь ненавязчиво пытаются убедить, что ситуация повторится, и при запрете абортов «бабки» непременно завалят страну женскими трупами.

Итак, смертность от гриппа и его последствий сейчас достигает 20 000 в год (это 0,013% населения), а скажем смертность в дорожно-транспортных происшествиях в 2015 году превысила 25 000 человек (соответственно 0,017%). Таким образом, простудиться или проехаться на машине – занятие куда более рискованное, даже не в разы – на порядки.

Вообще эта «абортная логика» весьма странная. Показатели смертности в приведенной нами заметке колеблются от 451 до 4 000 смертей, но, например, статистика из нашей новейшей истории говорит о более чем 4 000 000 абортов в 1990 году (этой цифре можно верить, потому что частных медцентров тогда было совсем немного, и медикаментозные аборты широко распространения ещё не получили – а сейчас ни то, ни другое статистика не учитывает).

Так вот, следуя этой логике: «Давайте продолжим убивать по 4 000 000 людей в год, а то вдруг 400 помрут, а то и все 4 000» …

Вот данные другой открытой статистики:

«Статистические данные Отдела судебной статистики Верховного Суда СССР о числе осуждённых по Союзу ССР за 1937-1954 гг. и I полугодие 1955 г.». По материалам сводки, в 1937-1954 и первое полугодие 1955 года за нелегальные аборты было привлечено к уголовной ответственности 63 280 врачей и 349 092 беременных женщин. Считать тогда умели («Социализм – это учёт и контроль», как говаривал В.И. Ленин), так вот, осуждённой «бабки» - ни одной …

Скажем и о сегодняшних «бабках».

Пестрящие объявления о всех этих «потомственных гадалках в седьмом поколении», «ясновидящих», «народных целительницах», снимающих «обеты безбрачия» и «порчу» - это совсем другие бабки.

Люди, занятые на ниве относительно честного отъёма денег у населения.

Лицензии на осуществление медицинской деятельности у них нет, да современному человеку и в голову не придёт идти к ним рвать зуб или удалять аппендикс. А уж про аборт (достаточно серьёзную операцию) говорить вообще не приходится, никакие «бабки» в нашей стране не занимаются этим как минимум с 30-х годов XXвека.

И взяться этим страшным абортным «бабкам» - неоткуда.

https://zen.yandex.ru/media/id/5e2af2e20a451800adad3765/strashnye-abortnye-babki-60eaedbdf17ce44a396a4baf