Психология ценностей в социокультурном измерении

Статья посвящена аксиологии как науке о ценностях. В свете актуальных дискуссий о традиционных ценностях особенно интересно проследить истоки понятия «ценности» и его философское и социокультурное наполнение.

Аксиология ( от греч. axios – ценность, logos – учение) представляет собой комплекс знаний (научное направление) о ценностях, общезначимых принципах, моральных установках, этических нормах, определяющих поведение человека и общества и определяющих мотивацию поступков отдельной личности. Аксиология получила свое первичное концептуальное оформление в конце XVIII в. и стала своего рода пересмотром античных и средневековых представлений об этике как тождестве бытия и блага. Этот научный вектор был задан основоположником немецкой классической философии И. Кантом. Иногда высказывается мнение, что аксиология начала развиваться только со второй половины XIX в[1].

Сам термин «аксиология» ввел в 1902-м году в научный лексикон французский философ П. Лапи. В 1904-м году ученый Э. фон Гартаманн вывел аксиологию в особый раздел философии, занимающийся ценностями. Однако истоки аксиологии можно проследить еще с античных времен. Считается, что впервые вопрос о ценностях был поставлен древнегреческим философом Сократом, центральным пунктом философии которого явилась концепция блага и добродетели, их вариации и значимость для социума и отдельной личности.

Платон развил теорию о борьбе с симулякрами – образами, не имеющими прототипа в материальном мире. Он разделил все художественные образы на репрезентативные – представляющие то, что есть в объективной реальности, и нерепрезентативные – не существующие по факту, но, как представляется мыслителю, долженствующие иметь место в реальном бытии.

Репрезентативный, или, как его назвал Аристотель, миметический, образ отражает действительность, копирует черты материального мира, но не является его частью. Нерепрезентативный, или немиметический образ (симулякр) предвосхищает феномен, который может быть, а может и не быть в будущем. Симулякры представляют собой не понятия, а чувственные вещи, чаще всего эмоции, обращенные в первую очередь не к разуму человека, а к его психологической составляющей. Если существовать, в понимании Платона, значит иметь свой прообраз в мире эйдосов, то симулякры действительно не должны существовать.

Мир идей, по Платону, – это мир, который не подвержен динамике и становлению, и если становление отсутствует, нужно исключить и то, чего реально не существует. Итак, аксиология берет свое начало отнюдь не в XIX в., а еще в античности; и центральный вопрос аксиологии – это разграничение сущего и должного[2].

Ценности в античной философии образуются на стыке разделения бытия на достойное, наличное и потребное. Аристотель рассуждал, что философия призвана говорить о том, что всего ценнее. Этим утверждением он начинает свою знаменитую работу «Политика»:

«Всякое же общение организуется ради какого-либо блага (ведь всякая деятельность имеет в виду предполагаемое благо), то очевидно, все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения»[3].

Объектная проблематика аксиологии была связана со следующими этапами истории философской мысли:

• Противопоставление сферы нравственного и должного природному и необходимому (И. Кант);
• Разделение на «актуализированное реальное» и «желаемое и должное» (постгегелевская философия);
• Критика ценностей христианской традиции в концепциях А. Шопенгауэра, С. Кьеркегора, В. Дильтея, особенно выделяется в этом отношении антихристианская позиция Ф. Ницше;
• Разработка экономической ценности. Традиция, утвердившаяся в классической политэкономии, существенно переосмысленная К. Марксом в «Капитале» и положенная затем в основу марксистской аксиологии;

Таким образом, аксиология прочно занимает свое место на различных этапах интеллектуальной жизни Европы. В истории аксиологии можно выделить три основных периода: предклассический, классический и постклассический.

Включением в категориальный аппарат философии понятия ценности в предклассический период (1860–1880-е) связано с именем Р. Г. Лотце. Он считал главным моментом в аксиологическом мироощущении некое откровение, которое определяет восприятие ценности. Оно не менее достоверно для познания ценностного мира, чем рассудочное исследование – для познания вещей. С Лотце понятия ценностей эстетических, моральных, религиозных становятся общезначимыми единицами философской лексики. Другой теоретик того времени – австрийский философ и психолог Ф. Брентано, развивший учение о душевном опыте как источнике психических процессов. Классификация этих процессов производится соответственно их природе, в которой есть конкретная интенция.

В «Психологии с эмпирической точки зрения» (1874 г.) Ф. Брентано разделил все психические феномены на классы представлений, суждений и душевных переживаний. Они ответственны за чувства удовольствия и неудовольствия, испытываемые субъектом по отношению к объектам, «наслаивающиеся» на представления и основополагающие для ценностных суждений[4].

Ф. Ницше, один из теоретиков концепции ценностей предклассического периода, в своем произведении «Воля к власти» провозгласил необходимость «переоценки всех ценностей». «Переоценка» предполагала, прежде всего, отказ от категорий «цель», «единство» и «бытие», которые были призваны субъективно интерпретировать объективный мир. Сами по себе эти понятия в его философии принадлежали к миру вымышленному.

М. Шеллер, представитель классического периода (1890–1920-е), разрабатывает понятие иерархии ценностей. Он пишет:

«Всему царству ценностей присущ особый порядок, который состоит в том, что ценности в отношениях друг к другу образуют высокую ‟иерархиюˮ, в силу которой одна ценность оказывается ‟более высокойˮ или ‟более низкойˮ, чем другая. Эта иерархия, как и разделение на ‟позитивныеˮ и ‟негативныеˮ ценности, вытекает из самой сущности ценностей и не относится только к ‟известным нам ценностямˮ»[5].

Иерархию, или систему ценностей, в парадигмах того периода можно свести к следующим модальностям:

• Ценностный ряд «приятного» и «неприятного», которые обуславливают удовольствие или страдание, наслаждение или боль;
• Ценности витального чувства. К этому ряду относятся ценности сферы благополучия, того, что составляет житейский комфорт: финансовый заработок, бытовые вещи и т.д.
• Область духовных ценностей: эстетическое/ неэстетическое, красивое/безобразное, духовное/материальное;
• Высшей ценностной модальностью оказывается модальность «святого» и «несвятого». Это противопоставление благоговения кощунству, добродетели греху, духовного плотскому.

Постклассический период (начиная с 1930-х годов) ознаменовался острой критикой достижений классической аксиологии. Подвергался сомнению культ ценностей. Один из оппонентов классического периода М. Хайдеггер заявил, что само понятие ценности является безопорным: благо определяется через ценность, которая, в свою очередь, определяется через благо; таковы же взаимоотношения ценности с понятиями значимости, цели и основания; иначе говоря, аксиология вводит нас в логические круги[6].

Все ценностные суждения в постклассический период объявились суждениями опыта, которые должны быть неоднократно перепроверяемы. Концепция включения ценностей в механизмы регуляции поведения ярко отражена в работе А. Маслоу «К психологии бытия» (1968 г.), где ценность трактуется как избирательный принцип, свойственный любому живому существу (от цыплёнка до человека), а также в исследовании Р. Кеннея «Ценностно-ориентированное мышление» (1992 г).

Само понятие ценности не поддается однозначной дефиниции, так как является междисциплинарным. Большинство определений ценностей в психологии опираются на философско-социологические трактовки. Если анализировать концепцию ценности в рамках традиционных представлений об этом явлении, то сформулировать его можно следующим образом:

«Ценность – философское и социологическое понятие, обозначающее положительную или отрицательную значимость объекта, в отличие от его экзистенциальных или качественных характеристик (предметные ценности); нормативную предписательно-оценочную сторону явлений общественного сознания (субъективные ценности)»[7].

В отечественной психологической научной традиции уделено большое внимание ценностной проблеме. Особый вклад в аксиологический анализ внес Н.С. Розов («Ценности в проблемном мире», 1998 г.)

«‟Ценность”, подобно ‟истине”, ‟человеку”, ‟культуре”, по-видимому, никогда не будет определена исчерпывающим образом, однако понимание этого обстоятельства не должно препятствовать созданию рабочих понятийных конструкций, отвечающих необходимости решения современных проблем», – констатирует ученый автор.

Н.С. Розов определял ценность как «предельное основание актов сознания и поведения людей». Подчеркивая многообразие ценностных систем, Розов считает, что у разных народов, в разных культурах, в разные эпохи «могут иметь место свои ценностные системы, причём каждая из них имеет абсолютную значимость в своих локальных рамках»[8].

Леонтьев Д.А. обозначил следующие аспекты дефиниции ценностей:

• как синонимы понятиям «смысл» и «значимость»;
• как значимые и удовлетворяющие его потребностям предметы;
• как некие абстрактные сущности, которые ценны сами по себе, вне времени и пространства;
• как индивидуальные и надиндивидуальные значимости;
• как мотивационные структуры личности;
• как четко описанные нормы или стандарты.[9]

Крюков В.В., рассматривая аксиологическую парадигму Н.О. Лосского, пишет, что

«ценность есть нечто всепроникающее, определяющее смысл и всего мира в целом, и каждой личности, и каждого события, и каждого поступка. Всякое малейшее изменение, вносимое в мир каким бы то ни было деятелем, имеет ценностную сторону и предпринимается не иначе, как на основе каких-либо ценностных моментов и ради них»[10].

В анализе концепции «ценностей» особое место занимает понятие «архетип», являющееся неотъемлемой составляющей ценностного мировоззрения. Архетип в различных научных дисциплинах имеет различные дефиниции. Как социально-психологический элемент, архетип представляет собой онтологическую форму, которая имеет, прежде всего, аксиологическое выражение, т.е. определяет ценностные ориентиры поведения человеческих сообществ.

Архетип – понятие, которое древнегреческие философы использовали в значении «первообраз, образ, образец». Начиная с Платона, античные философы неизменно обращались к обсуждению: идей в качестве образа или образца, образа – как подобия истинного, образца – как идеи. Понятие «архетип» философы того периода истории использовали в диапазоне достаточно большого числа значений и смыслов. Архетипы древних греков касались форм, цветов, идей и многих других предметов их внимания[11].

Спустя тысячелетия, в XX веке, швейцарский психиатр и психолог К.Г. Юнг обратился к понятию «архетип» и стал рассматривать его, исходя из собственных соображений и, прежде всего, в связи с теоретическим анализом мифов. К. Юнг использовал понятие «архетип» в значении первичных схем-образов, которые воспроизводились людьми бессознательно и априорно формировали обновленные образы, подспудно существующие в мифах и верованиях, и влияли на формирование ценностных векторов. В понимании К. Юнга, архетипы – это не сами образы, а схемы образов, которые являются фундаментальными структурами как массового, так и индивидуального сознания, выражающими изначальное (исконное) начало, универсальным образом воспроизводящееся в культурах различных народов и эпох[12].

О генезисе той или иной ценностной парадигмы А. Маслоу – основатель гуманистической психологии – писал:

«То, что существует, принимает свойства должного. Факты становятся оценками. Реальный мир, увиденный и понятый, превращается в мир ценимый и желанный. Мир, который ‟естьˮ, становится миром, который ‟должен бытьˮ. То есть, говоря другими словами, действительное сливается с ценностным»[13].

Ценности – это феномен человеческого сознания, которое интерпретирует окружающий мир и проецирует эту интерпретацию на личное поведение

Таким образом, ценности – это феномен человеческого сознания, которое интерпретирует окружающий мир и проецирует эту интерпретацию на личное поведение. Это фактор личностной самоорганизации, который определяет цели, методы их достижения, границы допустимого и запретного, иными словами, образует жизнь конкретного индивида.

Определяя поведенческий вектор человека для достижения определенных целей, ценности являются одновременно когнитивной, эмоциональной и мотивационной структурой и базисом для осознания, анализа человеком окружающей его реальности и регуляции взаимоотношений с ней. Как многомерное понятие, ценности имеют много аспектов и являются важным психологическим ресурсом личности в её деятельности.

Ценностные ориентации – многомерный социально-психологический феномен, по большей части детерминирующий направление и смысловое наполнение личностной активности.

Ценности отражают в себе исторический опыт и обобщают смысл культурных достижений отдельного этноса (нации) и всей человеческой цивилизации. Исследования проблемы ценностей, проводившиеся в научных сообществах и отдельными учеными по всему миру, показали, что ценностные ориентации являются важнейшими компонентами структуры личности.

Ценности отдельного человека формируются под влиянием социальной среды (нация, семья, окружение), поэтому в индивидуальном сознании присутствуют ценностные ориентиры самого разного рода. Они становятся своего рода векторами, которые указывают определенный тип поведения:

«отдельный человек может пользоваться лишь теми ценностями, которые имеются в обществе. Поэтому ценности жизни отдельного человека в основе своей являются ценностями окружающей его общественной жизни»[14].

По мнению А.В.Петровского,

«социальные ценности, преломляясь через призму индивидуальной жизнедеятельности, входят в психологическую структуру личности в форме личностных ценностей»[15].

Социальные ценности динамичны, нестабильны во времени; изменения в политической, экономической, культурной, религиозной жизни неизменно приводят к изменению социальных ценностей.

Культурные, традиционные ценности, которые составляют в обществе консервативную традицию, отличаются устойчивостью во времени и транслируются от предыдущего поколения к последующему. М.И.Бобнева указывает на то, что

«ценности и ценностные представления, как высшие качественно определенные образования субъективного мира личности, являются основными регуляторами и посредниками социального воздействия при социальной регуляции поведения личности»[16].

Жизненная среда человека представляет собой многоплановые сферы:

• Микросистема (семья, близкие друзья);
• Мезосистема (школа, университет, товарищи);
• Экзосистема (сми, устойчивые общественные связи);
• Макросистема (социум, его нормы и ценности).

При этом система более высокого уровня оказывает влияние на нижележащие. Из этого следует, что наиболее влиятельную позицию занимает макросистема, воздействующая на все другие уровни. Таким образом, на специфику личностных ценностей оказывает влияние каждый из выделенных уровней. М.С. Каган указывает на то, что

«различные иерархии ценностей свойственны в одну и ту же пору мужской и женской субкультурам, детской, юношеской и старческой, профессиональным модификациям культуры – в сообществах ученых, художников, спортсменов, политиков, военнослужащих, служителей культа, членов преступных группировок»[17].

Личность человека проявляется в его деятельности, которая связывает его с внешним миром. Первые активные и сознательные поступки являются началом личности. Становление ее происходит в напряженной внутренней работе, когда человек как бы постоянно решает задачу, «чему во мне быть». Поступок – проявление поведения в этико-оценочном значении этого слова. По мнению А.Г. Асмолова, «поступок – это движение в социальном контексте, в социальной системе координат»[18].

Понятие поступка соотносится с понятием выбора. Он возникает в ситуации, когда имеющиеся у человека мотивы и ценности, их обуславливающие, не обладают достаточной силой, чтобы побудить его к принятию деятельного решения. В таких случаях субъектный выбор возможен благодаря регуляции поведения, который может быть навязан макросистемой. Обратимся к конкретным примерам трансформации традиционных ценностей.

Американский профессор Р. МакЛарен, анализируя последствия «сексуальной революции» в США, писал следующее:

«Последствия зашли так далеко, что они несравнимы ни с чем наблюдаемым прежде во многих поколениях. Мы можем задуматься, например, над тем, что до 1915 года 75 % впервые вступающих брак невест были девственницами; в 1982-м году эта цифра снизилась до 43 %. Более того, 57 % незамужних женщин стали жить внебрачной половой жизнью. Из них почти треть беременеют, и только 35 % из них выходят замуж прежде, чем будет рожден младенец. Начиная с 1969 года, число внебрачных родов среди американских подростков увеличилось на 139 %. Это вдвое больше, чем в Англии, и в 7 раз выше, чем в Нидерландах. Между 1938-м годом и серединой 1960-х годов сфера распространения добрачных отношений была довольно устойчивой для молодых людей, учащихся в колледже: около 55 % для мужского состава и около 25 % для женского. 9 из 14 исследований, проведенных после 1955 года, показали сферу распространения сексуальной жизни – для представительниц женского пола до 40 %, у мужчин – до 60 процентов.

Опрос 1989 года в университете Джорджии повысил последнюю цифру до 77 %. Исследование в Ivy League (группа престижных учебных заведений восточных штатов США) показало, что большинство студентов рассматривает девственность как девиацию (отклонение от нормы) скорее, чем как норму, и публикация 1992 обнаруживает, что приблизительно 95 % молодых людей и 80 % женщин участвуют в сексуальном общении до брака»[19].

В постреволюционной Советской России институт семьи и традиционных ценностей также претерпел трансформацию. Массы людей столкнулись с новой социальной маргинальной идеологией, отрицавшей традиционные взгляды на семью и общество. Идеи женского равноправия и половой вседозволенности распространялись довольно быстро.

Говоря о последствиях «раскрепощения» в отдельно взятом городе Санкт-Петербурге (тогда Петрограде), российско-американский социолог П.А. Сорокин в статье «О влиянии войны», опубликованной в журнале «Экономист» № 1 за 1922 год, представил следующие данные по состоянию петроградской семьи после революции 1917 года:

«На 10 000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2% разводов – цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1% были продолжительностью менее одного года, 11% – менее одного месяца, 22% – менее двух месяцев, 41% – менее 3–6 месяцев и лишь 26% – свыше 6 месяцев»[20].

Социальный эксперимент с традиционными ценностями привел к массовой беспризорности, распространению венерических болезней, расцвету гомосексуализма и резкому увеличению преступлений, связанных с насильственными действиями сексуального характера. Возвращение к традиционным ценностным парадигмам произошло в конце 1920-х годов.

На данных примерах мы видим, насколько макросистема влияет на выбор ценностей целых сообществ. Чтобы сделать выбор осознанный и гармоничный, необходим подчас напряженный акт воли и сознания. Это процесс связан с внутренней душевной работой. Ценности, будучи продуктом социально-культурной матрицы, к которой относится человек, во многом определяют его поведение. Матричные изменения приводят к изменениям в поведении как всего социума, так и отдельных индивидов. Этот процесс неизбежен, но динамика изменений зависит от общественной реакции, которая является выражением психологической сущности. Общество может принять, отвергнуть или принять к рецепции ту или иную ценность.

Владислав Ершов

Источник: pravoslavie.ru