О влиянии аборта на мужчин

Оверленд-Парк, штат Канзас, 2002 год. Молодой человек с черными, зачесан­ными назад волосами. Руки прижаты к бокам. Он улыбается и говорит, что все в порядке. Таким в последний раз видела его мать. Два­д­цат­ь минут спустя он, мертвый, болтался на веревке. «Мой ребенок мог быть прекрасным человеком, любимым Богом и людьми, – такую записку оставил после себя молодой человек. – Мой маленький мальчик так и не почувствовал теплоту моих отцовских рук. Я не смог прижать его к себе и поцеловать в темечко, рассказать, как чудесна жизнь, которая его ожидает, и прочитать сказку на ночь. Я очень люблю тебя, Закари, и жду встречи с тобой на небесах».

Саутгемптон, графство Гэмпшир, Англия, 2012 год. Фитнес-тренер Марк Хорстед найден повешенным в собственном доме. Самоубийство – констатировала медицинская экспертиза. Сестра Хорстеда в разговоре с репортером призналась: «В последнее время брат часто упоминал о проб­лемах с девушкой. Он говорил, что ситуация вышла из-под контроля, когда та призналась, что собирается сделать аборт».

Село Терновка, Саратовская область, 2017 год. Молодой человек (26 лет) повесился в предбаннике своего дома. В предсмертной записке он просит у родителей прощения за то, что не приносил им радости, и пишет, что отправляется к своему нерожденному ребенку.

Первое крупное исследование о влиянии абор­­тов на мужское психическое здоровье было опубликовано в 1984 году Артуром Шостаком, профессором социологии из Филадельфии. За десять лет до этого Шостак вместе со своей девушкой посещал клинику, чтобы прервать беременность на раннем сроке. Спустя какое-то время после этого пара поняла, что пребывает в состоянии тяжелейшего стресса. Это ощущение не покидало профессора, когда он смотрел по телевизору бейсбол, жарил стейки или принимал ванну. Шостак пробовал медитировать, читать книги о самогипнозе и отвлекаться на посторонние занятия вроде садоводства. Разумеется, он не делился мыслями со своей подругой. «Ей и без меня приходилось туго», – ­говорит он. Также Шостак не обращался за ­помощью к психологам. Законность абортов в США признали лишь за год до того, как профессор и его девушка посетили клинику. И хотя о процессе Роу против Уэйда (судебное разбирательство, результатом которого стала частичная легализация абортов в США. – Прим. GQ) продолжали трубить в газетах, искусственное прерывание беременности по желанию женщины все еще считалось варварством.

Следующие десять лет Шостак провел, об­щаяс­ь с такими же, как он сам, мужчинами, ожидавшими своих подруг в холлах частных клиник. К 1984 году профессор опросил более тысячи человек. «Мужчины, с которыми я разговаривал, соглашались встретиться со мной снова спустя какое-то время. И большинство из них продолжали переживать из-за абортов, – пишет Шостак. – Им было грустно, страшно, они не понимали, что с ними происходит, но, как и я, боялись с кем-то этим поделиться.

Это табу. Если ты мужчина и хочешь пролить слезу – тебе следует запереться в комнате.

Если тебе кажется, что паршивое настроение связано с абортом твоей подружки, – это только твои проблемы, сиди разбирайся в чувствах. Все мужчины, которых я опросил, не делились своими переживаниями с родителями и, разумеется, не исповедовались в содеянном перед священниками. Они боялись показаться слабаками друзьям, поэтому молчали, даже изрядно поднабравшись в баре. Мужчины привыкли хранить эту тайну. А что бывает с тайнами? Они как небольшие дозировки шестивалент­ного хрома – день за днем уничтожают вас».

Когда текст Шостака попал мне в руки, я принялась изучать другие научные статьи, в которых исследуется психическое состояние мужчин, чьи подруги решили прервать беременность. Но столкнулась с тем, что вторая (и последняя) серь­езная работа на эту тему была опубликована лишь в 2015 году. Мужчин словно вычеркнули из обсуждения. Решение – оставлять ребенка или нет – взвалили на плечи женщин. Возможно, в эпоху процветающего феминизма это позволило так называемому слабому полу чувст­вовать себя чуть более независимым.

Я обратилась в российские организации, кото­рые поддерживают аборты, чтобы получить подтверждение гипотезы Шостака о пост­абортном синдроме мужчин. Сообщество «Мой аборт» насчитывает более десяти тысяч подписчиков в социальных сетях, там ­ежедневно публикуют монологи женщин, вернувшихся из абортариев. «У них точно есть данные», – решила я. «Не пишите нам, – вот что мне ответили. – Наша группа существует уже несколько лет. И за это время мы не припомним ни одной истории с участием благородного мужчины, во всем поддержавшего женщину и прошедшего вместе с ней весь этот путь мытарств. Мнение мужчин нам неинтересно. Большинству из них плевать на аборты. Меньшинство мешает совершать их».

Надо признаться, мужчины действительно подмочили свою репутацию в этом вопросе. Во многом потому, что привыкли молчать.

Но мне удалось найти парней, согласившихся рассказать о том, что стало с ними пос­ле абортов, которые сделали их партнерши. Они живут в разных час­тях России, отличаются по возрасту, статусу и сексуальным предпочтениям. Некоторые из них отказались от сына или дочери, потому что не могли позволить себе траты на воспитание. Для кого-то беременность партнерши стала проб­лемой, мешающей карьерному росту. Боль­шинство опрошенных, лишившись ребенка, лишились уверенности в себе. Кто-то из моих визави даже спустя много лет связывает аборт с безуспешными опытами зачатия. Другие считают, что, появись у них ребенок, они бы продолжили исповедовать традиционные сексуальные ценности.

«Отцовский инстинкт – штука серьезная, – предупредил меня психиатр Алексей Фокин. – Если мужчин его лишить, они еще долгое время будут травмированы.

Постабортный синдром проявляется у нас в виде сожаления, гнева, апатии и злоупотребления алкоголем.

Понимаете, что происходит? Мужчина ощущает свое тотальное бессилие. Как для женщины важно быть красивой, так и для мужчины – оставаться влиятельным. Лишите его этого, и что от мужчины останется?»

Чтобы сохранить право на неприкосновенность частной жизни женщин, фигурирующих в этих монологах, я изменила имена всех героев. Перед вами – их истории.

Андрей, 48 лет, бизнесмен, Санкт-Петербург

«А зачем об этом рассказывать? Если вы убили человека, вы станете кому-то об этом говорить? Теперь я это замаливаю. Я просто хожу в церковь и замаливаю этот грех, прошу прощения за то, что сделал. Религию начинаешь понимать, когда вокруг тебя уходят люди. Есть такая фраза: «Кто не любит женщин, тот не любит детей». Я был детским стоматологом. Представляете, какая ситуация произошла в жизни? Я человек, который лечил детей».

Ренат, 30 лет, менеджер, Москва

«Я не искал духовности в тех отношениях, она была красивой, как с обложки, и у нас был отличный секс. Сейчас все наоборот: мне не важно, как будет выглядеть моя нынешняя жена, достаточно уже того, что она рядом. У меня есть работа, дом, друзья, любимая – идеальные условия, чтобы двигаться дальше. Мы с женой сдали все анализы, пытаемся зачать ребенка, чуть ли не под бубны и в определенные дни занимаемся любовью. Но, к сожалению, пока ничего не выходит. Где-то там, в подсознании, я чувствую эффект бумеранга. Как будто у меня был шанс, но я за него не ухватился. Почему-то я начал искать параллели, ставить знаки равно под историей аборта из прошлого и тем, что переживаю в настоящем. Ведь я полностью здоров, где ошибка в расчетах?»

Магомед, 28 лет, преподаватель, Махачкала

«Три дня ломал голову над тем, стоит ли брать ее в жены, рассказывать обо всем родителям. Но быстро понял, что не готов к семье, нужно закончить учебу. Это я и сказал ей. Больше она не появлялась. Думаю, если бы в тот момент я женился, никогда бы не попробовал секс с парнем. У меня всегда были мысли о гомосексуальных отношениях, но обычно они обрубались сразу. Я себя ненавижу. За что? Оставь мы ребенка – у меня сейчас был бы сын, который уже мог ходить в школу. А я был бы обыкновенным мужчиной».

Мария Мартынова

https://postabort.ru/articles/muzhchiny-i-abort/